Булгакова Елена Сергеевна
- Подробности
- Родительская категория: Энциклопедия
БУЛГАКОВА, Елена Сергеевна (урожденная Нюрнберг (Нюренберг), по первому мужу – Неелова, по второму мужу – Шиловская) (1893-1970), третья жена Булгакова (1932-1940). Б. родилась 21 октября (2 ноября) 1893 г. в Риге (впоследствии свой день рождения всегда отмечала 21 октября, несмотря на замену юлианского календаря григорианским). Род Нюренбергов (первоначально в русской огласовке – Ниренбергов) в России ведет свое происхождение от еврея-ювелира Нюренберга, приехавшего в Житомир в 1768 г. в числе немецких переселенцев, приглашенных Екатериной II. Отец Б. Сергей Маркович (Шмуль-Янкель) Нюренберг (1871-1933) был сыном мелкого бердичевского торговца Мордко Лейба Нюренберга. В середине 1880-х годов Шмуль-Янкель перешел из иудейства в лютеранство, а в 1889 г., накануне брака с матерью Б.., Александрой Александровной Горской (в браке – Нюрнберг), дочерью православного священника, принял православие. В 1892 г. он закончил гимназию в Дерпте (другое название – Юрьев, ныне – Тарту в Эстонии) и вскоре перебрался в Ригу. Там он работал сначала учителем, а потом податным инспектором и активно сотрудничал с местными газетами. В XIX в. многие представители этого рода переселились в Прибалтику и в значительной мере обрусели. С. М. Нюренберг из лютеранства перешел в православие. Его жена, мать Б., Александра Александровна Нюренберг (урожденная Горская) была дочерью православного священника. В 1911 г. Б. окончила гимназию в Риге и в 1915 г. вместе с родителями переехала в Москву (после 1917 г. родители вернулись в Ригу). Как отмечала Б. в своей автобиографии: “Я научилась печатать на машинке и стала помогать отцу в его домашней канцелярии, стала печатать его труды по налоговым вопросам”. В декабре 1918 г. Б. обвенчалась в Москве с Юрием Мамонтовичем Нееловым (1894-1935), сыном знаменитого артиста Мамонта Дальского (1865-1918), служившим в центральном аппарате РККА. В июне 1920 г. Неелов был откомандирован в 16-ю армию Западного фронта и стал адъютантом командующего Н.В. Сологуба. 10 октября 1919 г. членом Реввоенсовета и исполняющим обязанности начальника штаба 16-й армии стал бывший кадровый офицер Евгений Александрович Шиловский (1889-1952), знакомый с Нееловым еще по Москве. Евгению Александровичу удается добиться любви Б. В сентябре 1920 г. Неелов, очевидно, по настоянию Шиловского, был направлен в штаб Западного фронта, а в декабре откомандирован на Южный фронт, а его жена осталась с Евгением Александровичем в Минске. В сентябре или октябре 1921 г. в Москве состоялся брак Б. с Е. А. Шиловским. Впоследствии второй муж Б. дослужился в Красной Армии до чина генерал-лейтенанта (в императорской армии он был капитаном). Б. вспоминала: “Это было в 1921 году в июне (или июле). Мы с Евгением Александровичем пришли к патриарху, чтобы просить разрешения на брак. Дело в том, что я с Юрием Мамонтовичем Нееловым (сыном Мамонта Дальского), моим первым мужем, была повенчана, но не разведена. Мы только в загсе оформили развод. Ну, и надо было поэтому достать разрешение на второй церковный брак у патриарха.
Мы сидели в приемной патриаршего дома… Вдруг дверь на дальней стене открылась, и вышел патриарх в чем-то темном, черном или синем, с белым клобуком на голове, седой, красивый, большой. Правой рукой он обнимал Горького за талию, и они шли через комнату. На Горьком был серый летний, очень свободный костюм. Казалось, что Горький очень похудел, и потому костюм висит на нем. Голова была голая, как колено, и на голове тюбетейка. Было слышно, как патриарх говорил что-то вроде: Ну, счастливой дороги…
Потом он, проводив Горького до двери, подошел к нам и пригласил к себе. Сказал: Вот, пришел проститься, уезжает.
Потом, когда Евгений Александрович высказал свою просьбу, – улыбнулся и рассказал какой-то остроумный анекдот не то о двоеженстве, не то о двоемужестве, – не помню, к сожалению. И дал, конечно, разрешение”.
А.М. Горький покинул Россию 16 октября 1921 г. Поэтому визит Шиловского и Б. к патриарху состоялся, скорее всего, в сентябре или в начале октября, а не в июне. К тому времени Е.А. был назначен преподавателем оперативного искусства в Военной Академии РККА.
В 1921 г. у Шиловских родился сын Евгений (1921-1957), а в 1926 г. – Сергей (1926-1975). В 1922-1928 гг. Шиловский был начальником учебного отдела, помощником начальника Военной академии имени Фрунзе, в 1928-1931 гг. – начальником штаба Московского военного округа, а с 1931 г. – начальником штаба Военно-Воздушной академии имени Н.Е. Жуковского. В 1937 г., счастливо избежав репрессий, Шиловский был переведен на ту же должность в Академию Генштаба. В 1939 г. его удостоили звания профессора, а в 1940 г. – генерал-лейтенанта.
В октябре 1923 г. Б. писала своей сестре Ольге Сергеевне Бокшанской (1891-1948), работавшей секретарем дирекции МХАТа: “Ты знаешь, как я люблю Женей моих, что для меня значит мой малыш, но все-таки я чувствую, что такая тихая, семейная жизнь не совсем по мне. Или вернее так, иногда на меня находит такое настроение, что я не знаю, что со мной делается. Ничего меня дома не интересует, мне хочется жизни, я не знаю, куда мне бежать, но хочется очень. При этом ты не думай, что это является следствием каких-нибудь неладов дома. Нет, у нас их не было за все время нашей жизни. Просто, я думаю, во мне просыпается мое прежнее “я” с любовью к жизни, к шуму, к людям, к встречам и т.д. и т.д. Больше всего на свете я хотела бы, чтобы моя личная жизнь – малыш, Женя большой – все осталось так же при мне, а у меня кроме того было бы еще что-нибудь в жизни, вот так, как у тебя театр”. Те же настроения – в письме сестре, написанном месяц спустя, в ноябре 1923 г.: “Ты знаешь, я страшно люблю Женю большого, он удивительный человек, таких нет, малыш самое дорогое существо на свете, – мне хорошо, спокойно, уютно. Но Женя занят почти целый день, малыш с няней все время на воздухе, и я остаюсь одна со своими мыслями, выдумками, фантазиями, неистраченными силами. И я или (в плохом настроении) сажусь на диван и думаю, думаю без конца, или – когда солнце светит на улице и в моей душе – брожу одна по улицам”. Знакомство с Булгаковым наполнило жизнь Б. атмосферой игры, веселья, радости. В 1967 г. она вспоминала об этом знакомстве, состоявшемся 28 февраля 1929 г. на квартире художников Моисеенко (Б. Гнездниковский переулок, 10): “Я была просто женой генерал-лейтенанта Шиловского, прекрасного, благороднейшего человека. Это была, что называется, счастливая семья: муж, занимающий высокое положение, двое прекрасных сыновей. Вообще все было хорошо. Но когда я встретила Булгакова случайно в одном доме, я поняла, что это моя судьба, несмотря на все, несмотря на безумно трудную трагедию разрыва. Я пошла на все это, потому что без Булгакова для меня не было ни смысла жизни, ни оправдания ее... Это было в 29-м году в феврале, на масляную. Какие-то знакомые устроили блины. Ни я не хотела идти туда, ни Булгаков, который почему-то решил, что в этот дом он не будет ходить. Но получилось так, что эти люди сумели заинтересовать составом приглашенных и его, и меня. Ну, меня, конечно, его фамилия. В общем, мы встретились и были рядом. Это была быстрая, необычайно быстрая, во всяком случае, с моей стороны, любовь на всю жизнь.
Потом наступили гораздо более трудные времена, когда мне было очень трудно уйти из дома именно из-за того, что муж был очень хорошим человеком, из-за того, что у нас была такая дружная семья. В первый раз я смалодушествовала и осталась, и я не видела Булгакова двадцать месяцев, давши слово, что не приму ни одного письма, не подойду ни разу к телефону, не выйду одна на улицу. Но, очевидно, все-таки это была судьба. Потому что когда я первый раз вышла на улицу, то встретила его, и первой фразой, которую он сказал, было: “Я не могу без тебя жить”. И я ответила: “И я тоже”. И мы решили соединиться, несмотря ни на что. Но тогда же он мне сказал то, что я не знаю почему, приняла со смехом. Он мне сказал: “Дай мне слово, что умирать я буду у тебя на руках” ... И я, смеясь, сказала: “Конечно, конечно, ты будешь умирать у меня на...”. Он сказал: “Я говорю очень серьезно, поклянись”. И в результате я поклялась”.
В сентябре 1929 г. Булгаков посвятил Б. повесть “Тайному другу”. В 1931 г. об их связи узнал Е. А. Шиловский. В связи с состоявшимся бурным объяснением с ним Булгаков сделал следующую надпись на парижском издании романа “Белая гвардия”: “Справка. Крепостное право было уничтожено в... году. Москва, 5. II. 31 г.”, а полтора года спустя приписал:
“Несчастье случилось 25. II. 31 года”. Первая дата – день объяснения Булгакова с Шиловским, вторая дата – время последней, как они тогда думали, встречи. О разговоре Шиловского с Булгаковым вспоминает М. А. Чимишкиан, в то время – супруга драматурга Сергея Ермолинского (1900-1984): “Тут такое было! Шиловский прибегал (на Б. Пироговскую, где жили Булгаков и его вторая жена Л. Е. Белозерская. – Б. С.), грозил пистолетом...” По утверждению Чимишкиан, “Люба (Л. Е. Белозерская. – Б.С.) тогда против их романа, по-моему, ничего не имела – у нее тоже были какие-то свои планы...” Шиловский заявил, что в случае развода детей не отдаст, и тем вынудил жену на время порвать с Булгаковым. Возобновление отношений писателя с Б. относится к сентябрю 1932 г. На последнем листе парижского издания “Белой гвардии” Булгаков зафиксировал: “А решили пожениться в начале сентября 1932 года. 6. IX. 1932 г.” Сохранился отрывок булгаковского письма Шиловскому, датированный тем же числом: “Дорогой Евгений Александрович, я виделся с Еленой Сергеевной по ее вызову, и мы объяснились с нею. Мы любим друг друга так же, как любили раньше. И мы хотим пожениться”. Е. А. Шиловский, в свою очередь еще 3 сентября 1932 г. писал родителям Б. в Ригу: “Дорогие Александра Александровна и Сергей Маркович! Когда Вы получите это письмо, мы с Еленой Сергеевной уже не будем мужем и женой. Мне хочется, чтобы Вы правильно поняли то, что произошло. Я ни в чем не обвиняю Елену Сергеевну и считаю, что она поступила правильно и честно. Наш брак, столь счастливый в прошлом, пришел к своему естественному концу. Мы исчерпали друг друга, каждый, давая другому то, на что он был способен, и в дальнейшем (даже если бы не разыгралась вся эта история) была бы монотонная совместная жизнь больше по привычке, чем по действительному взаимному влечению к ее продолжению. Раз у Люси родилось серьезное и глубокое чувство к другому человеку, – она поступила правильно, что не пожертвовала им.
Мы хорошо прожили целый ряд лет и были очень счастливы. Я бесконечно благодарен Люсе за то огромное счастье и радость жизни, которые она мне дала в свое время. Я сохраняю самые лучшие и светлые чувства к ней и к нашему общему прошлому. Мы расстаемся друзьями”.
3 октября 1932 г. брак Б. с Шиловским был расторгнут, а уже 4 октября заключен брак с Булгаковым. Сохранилась его шутливая записка, переданная на заседании в МХАТе режиссеру В. Г. Сахновско-му (1886-1945): “Секретно. Срочно. В 3 З/ 4 дня я венчаюсь в Загсе. Отпустите меня через 10 минут”.
Детей Шиловские поделили. Старший Женя остался с отцом, младший Сережа – с матерью, и Булгаков полюбил его как родного. Е. А. Шиловский помогал жене и сыну, но с Булгаковым более никогда не встречался. С 1 сентября 1933 г. Б. начала вести дневник, который является одним из наиболее важных источников биографии Булгакова (сам он, после конфискации ОГПУ в 1926 г. дневника “Под пятой” дневниковых записей более не вел, да и к собственному дневнику сильно охладел еще за несколько месяцев до его изъятия органами). В письме родителям 11 сентября 1932 г. она утверждала: “...Полтора года разлуки мне доказали ясно, что только с ним жизнь моя получит смысл и окраску. Мих. Аф., который прочел это письмо, требует, чтобы я приписала непременно: ...тем более, что выяснилось, с совершенной непреложностью, что он меня совершенно безумно любит”. 14 марта 1933 г. Булгаков передал Б. доверенность на заключение договоров с издательствами и театрами по поводу своих произведений, а также на получение авторских гонораров. Б. печатала под диктовку все произведения писателя 30-х годов.
Б. послужила главным прототипом Маргариты в романе “Мастер и Маргарита”. Там о любви главных героев говорится так: “Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих!
Так поражает молния, так поражает финский нож!
Она-то, впрочем, утверждала впоследствии, что это не так, что любили мы, конечно, друг друга давным-давно, не зная друг друга...”
Не исключено, что первая встреча Мастера и Маргариты в переулке у Тверской воспроизводит первую встречу Булгакова с Б. после почти двадцатимесячной разлуки.
После смерти писателя Б. некоторое время была любовницей первого секретаря Союза советских писателей Александра Александровича Фадеева (1901–1956), с которым познакомилась во время последней болезни своего мужа. 13 октября 1941 г. она записала в дневнике: “Дома – Марика, потом в 11 час. (вечера – Б. С.), Саша (Фадеев. – Б. С.). Обед с ним в половине двенадцатого. Белое вино. Прощание. Фотокарточка…” К тому времени немецкие войска окружили и разгромили основные силы Западного и Резервного фронтов. Дорога на Москву была открыта. Благодаря своему высокому положению, Фадеев раньше других узнал о трагических событиях на фронте и позаботился о заблаговременном, до начала всеобщей паники, отъезде из столицы, которой угрожал враг, любимой женщины и помог ей вывести в Ташкент бесценный булгаковский архив. В ночь с 13-го на 14-е октября Елена Сергеевна покинула Москву.
Другим любовником Б. стал поэт Владимир Александрович Луговской (1901-1957). В 1943 г. в Ташкенте он познакомил ее со своим другом – поэтом, писателем и видным партийным функционером Константином (Кириллом) Михайловичем Симоновым (1915-1979), позднее ставшим председателем Комиссии по литературному наследству Булгакова и сыгравшим в 1966 г. решающую роль при публикации “Мастера и Маргариты”.
Любопытную зарисовку жизни Б. оставил зять Булгакова Л.С. Карум, не испытывавший к нему никаких симпатий: “Прожив год с Белозерской, он развелся с ней (на самом деле второй булгаковский брак длился восемь лет. – Б.С.) и женился на этот раз уже прочно, на секретарше Немировича-Данченко (в действительности секретарем В. И. Немировича-Данченко была О. С. Бокшанская. – Б.С.), бывшей жене генерала Шиловского. Это была прочная связь, и Шиловская прибрала его к рукам.
Я видел его после 1924 года один раз. Когда я, потеряв в Киеве и военную, и гражданскую службу, приехал в Москву и остановился, как всегда, у Нади. Я, подымаясь по лестнице к Наде, видел его, оттуда спускающимся. Мы сделали вид, что не узнали друг друга.
Михаил Булгаков умер в 1940 году богатым человеком, написав 8 пьес, которые ставились в театрах Москвы, и все его имущество перешло к его жене. Недавно я слышал, что жена его, не особенно горюя о смерти Михаила, сошлась и живет с каким-то литератором. Мне называли, да я забыл его фамилию (очевидно, речь идет о Луговском; вряд ли бы мемуарист забыл гремевшее на всю страну имя Фадеева. – Б. С.). А первая его жена, Тася, тоже вышла замуж и живет в Геленджике”.
Т.Н. Лаппа вышла замуж за Д.А. Кисельгофа (1883-1974) и уехала с ним, правда, не в Геленджик, а в соседний Туапсе, в 1947 г. Вероятно, Карум писал эту часть своих воспоминаний в середине 50-х годов, еще до смерти Луговского.
Насчет “богатства” Булгакова завистник Карум сильно преувеличивал. После смерти третьего мужа Б. унаследовала лишь квартиру в Нащокинском переулке и права на литературные и драматические произведения, более или менее активная публикация и постановка которых начались лишь в 60-е годы. Не имея сколько-нибудь значительных сбережений, Б. подрабатывала печатанием на машинке и переводами с французского. Она настойчиво трудилась над публикацией произведений Булгакова. В связи с этим Б. неоднократно обращалась в самые высокие инстанции, в том числе лично к И.В. Сталину. В частности, 7 июля 1946 г. она писала:
“Глубокоуважаемый Иосиф Виссарионович!
В марте 1930 года Михаил Булгаков написал Правительству СССР о своем тяжелом писательском положении. Вы ответили на это письмо своим телефонным звонком и тем продлили жизнь Булгакова на 10 лет.
Умирая, Булгаков завещал мне написать Вам, твердо веря, что Вы захотите решить и решите вопрос о праве существования на книжной полке собрания сочинений Булгакова”.
Однако первый сборник из двух булгаковских пьес, “Дни Турбиных” и “Александр Пушкин”, Б. удалось издать только после смерти Сталина в 1955 г. Она сохранила обширный булгаковский архив, большую часть которого передала в Государственную библиотеку СССР им. В. И. Ленина (ныне Российская Государственная библиотека), а меньшую – Институту русской литературы АН СССР (Пушкинскому Дому). Б. удалось добиться публикации “Театрального романа” и “Мастера и Маргариты”, переиздания в полном виде “Белой гвардии”, “Записок юного врача”, издания большинства пьес. Б. скончалась 18 июля 1970 г. и похоронена на Новодевичьем кладбище рядом с Булгаковым.